Опора советской системы на труд заключенных

Опора советской системы на труд заключенных была далеко не уникальной. Группы дорожных рабочих-заключенных не были редкостью на строительстве дорог в Соединенных Штатах на протяжении большей части XX п., особенно в сельских районах Юга, где в них «имелась четкая социальная потребность» и они служили инструментом расового контроля. Их использование прекратилось только в 1970-х гг. и вновь возродилось в конце 1990-х гг. в Алабаме, Флориде и нескольких других штатах, являясь средством устрашения, призванным снизить уровень преступности. В СССР в заключенных тоже «имелась четкая социальная потребность», впрочем, надобности в расовом контроле не было.

Почему же их перестали рассматривать как важный ресурс в Советском Союзе? Ведь по крайней мере в Алабаме «количество заключенных и дорожных лагерей постоянно увеличивалось в 1950-е годы и достигло своего пика в 1960 году». Некоторые представления о процессе их расформирования можно почерпнуть из архивных документов Гушосдора. В начале 1950-х гг. в эту организацию поступало немало жалоб на низкую производительность, плохое качество работ и особенно на бегство заключенных. Относящийся к марту 1952 г. доклад Ивана Павлова, руководителя отдельного лагеря Гушосдора, посвящен случаю с неким Костиным, который, когда часть бригады взрывала породу на железно-дорожном переходе, «ускользнул, переоделся и под видом свободного наемного работника прошел контрольную точку, посидел некоторое время в машине, а затем скрылся». Ляпин, о котором известно, что он бывший бухгалтер автоколонны, бежал во время транспортировки бригады к месту работы. Эти и другие случаи, связанные с заключенными, остающимися без присмотра (расконвоированными), характеризуются одним историком как «широко распространенные по причине «экономической целесообразности».

Стоимость была действительно важным фактором. Трудно понять, становились ли работающие лагеря более дорогими, и если да, то почему это происходило. Но, очевидно, к августу' 1951 г. дела пошли настолько плохо, что генерал-лейтенант Иван Долгих, начальник Гулага, обосновал свое предложение о закрытии лагерей Гушосдора именно финансовыми соображениями. Предложение вызвало возражения со стороны начальника Гушосдора полковника Никиты Литвина, который занял этот пост после Любого в 1950 г. 13 письме на имя министра МВД Сергея Круглова Литвин отметил: там, где лагерный контингент был уже снят, дорожное строительство сокращается. Даже работы на первоочередном проекте — канале Волга Дон — были под угрозой. Невозможно, продолжал он, заменить заключенных свободными рабочими, поскольку Гушосдор не имеет права нанимать работников, но, даже если он получит такое право, мало кого удастся убедить поехать на Крайний Север или в другие места с «с тяжелыми климатическими условиями».

Литвин, похоже, выиграл этот раунд. Но со смертью Сталина в марте 1953 г. были приняты гораздо более радикальные меры для сокращения количества заключенных - амнистия, предложенная Берией и одобренная Президиумом Верховного Совета СССР 27 марта 1953 г. Указ привел к освобождению почти 1.5 млн. человек в течение следующих трех месяцев, или около 60 % всего населения трудовых Лагерей. Не один какой-нибудь фактор, а целый ряд финансовых, административных и политических соображений привели к решению отказаться от опоры на труд заключенных для строительства дорог и других объектов. Среди них — достижения в области технологии, что позволило заменить лопату машинами. Например, механизация земляных работ на проектах Гушосдора увеличилась с 46,5 % в 1946 г. до 80,4 % в 1950 г., а при дроблении горных пород — с 37 до 66 %, в то время как укладка цемента была почти полностью механизирована.